Я несу бред аккуратно, чтобы не расплескать.
Автор: coryphaeusrex
Оригинал: coryphaeusrex.livejournal.com/10893.html
Перевод: Sandy_Martin
Бета: sKarEd
Название: Все шло так хорошо...
Рейтинг: PG
Фэндом: Шерлок
Пейринг: Джон/Шерлок (безответный)
Предупреждения: сплошные мучительные переживания и ангст. Спойлеры к «Большой игре» (если в фэндоме еще есть хоть кто-то, кто ее не посмотрел).
Дисклеймер: Шерлок мне не принадлежит
Саммари: Моя ложка дегтя в общей бочке меда. После «Большой игры» Джон решает объясниться с Шерлоком. Но все идет совсем не так, как он задумывал.
читать дальшеВсё шло так хорошо.
Нормальный человек, наверное, не стал бы об этом думать, но когда Джон Уотсон стоял там, весь в проводах и взрывчатке, все, чем были заняты его мысли, было выражение лица Шерлока. Он научился видеть сквозь тот барьер, который его странный сосед построил вокруг своих эмоций. И, раз уж им удалось выбраться оттуда живыми, нужно было хотя бы поговорить об этом.
Он был готов умереть ради того, чтобы Шерлок остался в живых.
Вы можете подумать, что это все объясняло.
Но две недели спустя, выписавшись из больницы с кучей бинтов и швов, Шерлок по-прежнему устраивает эксперименты по всей квартире, словно бы они оттуда и не уходили. В чашке Петри на столе что-то растет, и Шерлок периодически капает на эту непонятную субстанцию какой-то гадостью из пипетки. Гадость шипит и дымится, выедая в субстанции глубокие каверны.
Джон мог бы пойти по магазинам, купить молока, хлеба и других совершенно обычных вещей, но ему не хочется оставлять Шерлока одного. Просто на всякий случай.
«Просто скажи что-нибудь. Выговорись. Хуже ведь не станет?»
После примерно восьмой бесцельной прогулки из спальни в гостиную Джон решает, что время пришло. Вытирает неожиданно потные руки об джинсы, делает глубокий вдох и направляется на кухню.
- Я думаю, нам надо поговорить.
- А я так не думаю, - отвечает Шерлок. Из чашки Петри доносится очередное шипение.
- Шерлок...
Он слышит вздох, видит, как Шерлок прикрывает глаза и откладывает пипетку в сторону.
- Ну, валяй тогда. У меня еще много дел.
- Ты... эээ...
«Ты мне нужен». С каких пор это становится таким камнем преткновения, булыжником, лежащим посреди фразы, из-за которого он сбивается и перегорает еще до начала разговора? С каких пор эти три слова так трудно произнести? Все вдруг показалось слишком нелепым, чтобы говорить об этом, но в то же время это была единственная мысль, бившаяся сейчас в его сознании.
- Он сказал, что сожжет твое сердце...
- Не надо, - говорит Шерлок, но Джон успевает увидеть, как он еле заметно вздрагивает. - Не повторяй это.
- Как ты думаешь, что он хотел этим сказать? - Зашел с другой стороны проблемы, молодец, Джон, справился.
«Я хочу тебя». Еще один набор слов, которые он вряд ли произнесет в ближайшее время. Джон не думает, что у него получится это сказать так, чтобы голос не дрогнул, не думает, что у него вообще получится что-то, кроме хождения вокруг этой черной дыры и попыток нормально завязать разговор
- Он пытался запугать меня. Что на самом деле довольно печально. У нашего разговора вообще есть цель или ты просто пытаешься проанализировать события?
- Я просто...
«Я люблю тебя». Самая сложная фраза, но вот ее как раз он и собирается сказать. Вытолкнуть ее из легких, чтобы она зависла в воздухе между ними, тяжело и неизбежно. Собирается заставить себя произнести это и после этого не сбежать в свою безопасную комнату.
Прежде, чем его мозг заканчивает противоречить сам себе, Джон быстро шагает вперед и прижимается губами ко рту Шерлока.
Шерлок не отвечает. Какая-то небольшая рациональная часть мозга Джона берет контроль на себя, и он отступает. Извинения встают колом поперек горла, когда он видит выражение лица Шерлока.
Он и до этого видел, как Шерлок огорчается: обычно, когда окружающие вели себя, на его взгляд, слишком тупо — а они всего лишь не понимали, на что он им косвенно намекал. Но это было хуже огорчения. Это было почти отвращение.
Затем Шерлок снова возвращается к своему эксперименту. Лицо его бледнее, чем обычно, а губы сжаты, словно сдерживая какую-то грубую эмоцию.
- Ну, скажи что-нибудь, - просит Джон, чувствуя, как в нем нарастает паника.
- Здесь абсолютно не о чем говорить, - говорит Шерлок резко. Джон никогда не слышал более холодного тона.
- Не о чем говорить? Шерлок, я...
- Если это та часть, где ты признаешься мне в вечной любви, давай лучше ее пропустим.
- Но...
- Лучше всего будет перейти сразу к той, где ты оставляешь меня в покое.
- Шерлок, ради Бога, ты можешь хотя бы выслушать то, что я хочу тебе сказать?!
- Зачем? Это будет скучный заикающийся монолог, дословно вытащенный из любовного романа, а ты знаешь, как я ненавижу скуку.
- Но я думал...
Предполагалось, что все пойдет совсем по-другому. Но тоненький голос из глубин его подсознания говорит: «Ты думаешь, был какой-то другой путь, по которому все это могло пойти? Что Шерлок Холмс, социопат, великолепный, но хрупкий гений, обмирал бы в твоих объятиях и позволял бы пить его дыхание поцелуями? Ну правда, Джон...»
- Что ты думал? - Шерлок обходит вокруг него, отбросив пипетку на стол с силой, выбившей из нее несколько капель жидкости. Они попадают на стол и булькают. - Что мы влюбимся друг в друга? У тебя вообще мозг есть?
- Шерлок...
- Не надо, Джон, это жалко. Если ты больше не собираешься быть мне полезным, ты можешь идти, - Шерлок уже теряет интерес к спору, вытаскивает из кучи какой-то устращающий на вид металлический инструмент и начинает им тыкать в булькающий участок стола.
- Что?
- Это просто, Джон. Выйди. Уйди отсюда. Мне неважно, куда.
Джон стоит там еще несколько секунд, затем кивает.
- Я бы... Ну, ты бы хоть сказал что-нибудь, прояснил бы, черт возьми, ситуацию...
- Если бы ты не был так мучительно туп, тебе бы уже все было кристально ясно.
Дверь — это хорошая идея. А то что-нибудь резко взорвется, и это, скорее всего, будет его терпение. Он прихрамывая идет к двери, (и почему нога вдруг снова болит?), хватается за нее обеими руками.
- Я бы умер за тебя, - шепчет он и, пошатываясь, выходит вон, пока не случилось еще что-нибудь.
Всё шло так хорошо.
Шерлок слышит, как внизу хлопнула дверь, ипродолжает тыкать в смесь еще около полуминуты, пока она не превращается в суп из кислоты, меламина и фанеры, неподходящий даже для того, чтобы выкинуть ее в раковину, что уж говорить об эксперименте.
Почему людям надо все портить? Как будто он не выразился достаточно ясно еще при первой встрече. «Не по моей части» и «польщен твоим интересом, но...» - вроде бы смысл довольно понятен. Он не подразумевал подтекста, потому что для него все было просто текстом в голове, который стремился отметить важные факты и занять место в его мыслях.
Конечно, он знал, что Джон... что-то к нему чувствовал. Эта тайна была скрыта не лучше тех, которые Шерлок уже разгадывал, но он был сильно удивлен, что Джон выключил свое рациональное мышление настолько, что даже поцеловал его.
Джон его поцеловал! Из всех самых идиотских вещей, которые он мог сотворить, эта была на первом месте. Они оба чуть не погибли, их чуть не разметало на миллион кусочков из-за того, что один сумасшедший гений подозревал, что у Шерлока есть сердце, как и у любого другого человека. И вдруг Джон решает, что это правда, и собирается испытать свою удачу, «сделав шаг вперед» (Шерлок слышал, что это так называется). Даже если бы он и ответил взаимностью на эти мерзкие чувства, это был бы верный путь к тому, чтобы в ближайшем будущем одного из них или обоих убили.
Шерлок в такой ярости, что у него трясутся руки. Он с металлическим звоном роняет скальпель и складывает перед собой пальцы домиком. Конечно, такое случалось и раньше. Вдруг оказывалось, что он живет с кем-то в одной квартире или спит на полу, или в холле, и он оставался собой, гениальным, но несносным (он знал это, но любезности были полной и абсолютной тратой времени), но почему-то, рано или поздно, они все решали, что он хочет сходить на свидание, или начать отношения, или влюбиться. Как будто в голове у людей что-то перещелкивало.
От некоторых из них он сбегал, пусть и не очень красиво. Кого-то он отправлял к партнерам, которые, несомненно, были идеальными жилетками для впитывания их нудных слез. Противоречия в отношениях с другими он холодно и расчетливо вскрывал с помощью своего гения, за что получил несколько пощечин и довольно неприятных ссор на людях.
Шерлок сомневался, что хоть какая-то из этих стратегий сработает с Джоном.
Армейский самоконтроль. Дисциплина. Сдержанность. Иногда ему хотелось, чтобы Джон действовал, как солдат, а не пытался быть нормальным гражданским с ежедневной работой. С солдатами легче иметь дело, они всегда ближе к машинам и дальше от неприятного эмоционального желе. Шерлоку нравились машины. Они не лезут с поцелуями, пока ты проводишь важные эксперименты, и не влюбляются в тебя по разным неверным причинам (но впрочем, существуют ли верные причины для влюбленности?)) Машины, наука и правила — единственные вещи, на которые можно положиться.
Шерлок прижимается лбом к стеклу, уставившись на улицу, словно за углом можно увидеть ответ.
Нет, он не ждет Джона. Ему все равно, вернется тот или нет. На самом деле, лучше бы не возвращался. Тогда можно будет есть, когда захочется (никогда), спать, когда захочется (тоже никогда), спокойно стрелять в стену, проводить эксперименты где угодно и продолжать быть лучшим (и единственным) консультирующим детективом на свете.
Конечно, это было бы лучше.
И он мог бы вернуться к игре с Мориарти, и не нужно было бы заботиться об остальных глупых мартышках, окружавших его. Это была бы просто игра, запутанная такая игра, шахматы вслепую в восемнадцати измерениях, и он наслаждался бы ей.
У него больше некого было бы брать в заложники.
Но дело не в этом.
Он имел право на эту миллисекунду страха, ведь так? Когда Джон вышел тогда, и что-то оборвалось внутри, это было нормально. Оправданно. Он тут же понял про бомбу, вот почему это было как удар в живот — опасность погибнуть. Совершенно нормальная реакция. Не потому, что они друзья или что-то еще.
Мама всегда так настаивала, чтоб он дружил с кем-то в детстве. «Шерлок, ты должен научиться играть с другими детьми. Шерлок, кого из твоих друзей мы позовем на твой день рождения? Шерлок, учительница говорит, что ты снова ни с кем не разговариваешь».
А Майкрофт продолжает это и теперь, когда мама уже умыла руки и приняла тот факт, что ее младший сын — одиночка. Приглашения на вечеринки, ужины, балы... это было просто наводнение, даже не было времени подтвердить их, прежде чем отказаться и вернуться к работе с образцами ржавой стали.
Лоб уже замерз, когда Шерлок наконец отдирает себя от окна и равнодушно перемещается к дивану, падает на него и слышит, как скрипят пружины. Образ, туманный и неясный, все еще стоит у него перед глазами, выключая зрительные рецепторы его сознания, чтобы переключить энергию на размышления.
«Можно ли выгнать Джона?» - думает Шерлок. Он не уверен, есть ли законный способ, но крепким нервам доктора точно должен быть предел. Шерлок мог бы превратить его жизнь в ад, чтобы вынудить его переехать.
А потом — пустая квартира.
Потом — один на месте преступления.
Есть ли вещи, которые можно забыть? Замести под коврик и никогда о них не говорить? Шерлок пережил много несчастий, и не было ничего, что нельзя бы было исправить, просто удалив их из памяти.
Он стирает ощущение губ Джона на своих губах.
Вот так.
Оригинал: coryphaeusrex.livejournal.com/10893.html
Перевод: Sandy_Martin
Бета: sKarEd
Название: Все шло так хорошо...
Рейтинг: PG
Фэндом: Шерлок
Пейринг: Джон/Шерлок (безответный)
Предупреждения: сплошные мучительные переживания и ангст. Спойлеры к «Большой игре» (если в фэндоме еще есть хоть кто-то, кто ее не посмотрел).
Дисклеймер: Шерлок мне не принадлежит
Саммари: Моя ложка дегтя в общей бочке меда. После «Большой игры» Джон решает объясниться с Шерлоком. Но все идет совсем не так, как он задумывал.
читать дальшеВсё шло так хорошо.
Нормальный человек, наверное, не стал бы об этом думать, но когда Джон Уотсон стоял там, весь в проводах и взрывчатке, все, чем были заняты его мысли, было выражение лица Шерлока. Он научился видеть сквозь тот барьер, который его странный сосед построил вокруг своих эмоций. И, раз уж им удалось выбраться оттуда живыми, нужно было хотя бы поговорить об этом.
Он был готов умереть ради того, чтобы Шерлок остался в живых.
Вы можете подумать, что это все объясняло.
Но две недели спустя, выписавшись из больницы с кучей бинтов и швов, Шерлок по-прежнему устраивает эксперименты по всей квартире, словно бы они оттуда и не уходили. В чашке Петри на столе что-то растет, и Шерлок периодически капает на эту непонятную субстанцию какой-то гадостью из пипетки. Гадость шипит и дымится, выедая в субстанции глубокие каверны.
Джон мог бы пойти по магазинам, купить молока, хлеба и других совершенно обычных вещей, но ему не хочется оставлять Шерлока одного. Просто на всякий случай.
«Просто скажи что-нибудь. Выговорись. Хуже ведь не станет?»
После примерно восьмой бесцельной прогулки из спальни в гостиную Джон решает, что время пришло. Вытирает неожиданно потные руки об джинсы, делает глубокий вдох и направляется на кухню.
- Я думаю, нам надо поговорить.
- А я так не думаю, - отвечает Шерлок. Из чашки Петри доносится очередное шипение.
- Шерлок...
Он слышит вздох, видит, как Шерлок прикрывает глаза и откладывает пипетку в сторону.
- Ну, валяй тогда. У меня еще много дел.
- Ты... эээ...
«Ты мне нужен». С каких пор это становится таким камнем преткновения, булыжником, лежащим посреди фразы, из-за которого он сбивается и перегорает еще до начала разговора? С каких пор эти три слова так трудно произнести? Все вдруг показалось слишком нелепым, чтобы говорить об этом, но в то же время это была единственная мысль, бившаяся сейчас в его сознании.
- Он сказал, что сожжет твое сердце...
- Не надо, - говорит Шерлок, но Джон успевает увидеть, как он еле заметно вздрагивает. - Не повторяй это.
- Как ты думаешь, что он хотел этим сказать? - Зашел с другой стороны проблемы, молодец, Джон, справился.
«Я хочу тебя». Еще один набор слов, которые он вряд ли произнесет в ближайшее время. Джон не думает, что у него получится это сказать так, чтобы голос не дрогнул, не думает, что у него вообще получится что-то, кроме хождения вокруг этой черной дыры и попыток нормально завязать разговор
- Он пытался запугать меня. Что на самом деле довольно печально. У нашего разговора вообще есть цель или ты просто пытаешься проанализировать события?
- Я просто...
«Я люблю тебя». Самая сложная фраза, но вот ее как раз он и собирается сказать. Вытолкнуть ее из легких, чтобы она зависла в воздухе между ними, тяжело и неизбежно. Собирается заставить себя произнести это и после этого не сбежать в свою безопасную комнату.
Прежде, чем его мозг заканчивает противоречить сам себе, Джон быстро шагает вперед и прижимается губами ко рту Шерлока.
Шерлок не отвечает. Какая-то небольшая рациональная часть мозга Джона берет контроль на себя, и он отступает. Извинения встают колом поперек горла, когда он видит выражение лица Шерлока.
Он и до этого видел, как Шерлок огорчается: обычно, когда окружающие вели себя, на его взгляд, слишком тупо — а они всего лишь не понимали, на что он им косвенно намекал. Но это было хуже огорчения. Это было почти отвращение.
Затем Шерлок снова возвращается к своему эксперименту. Лицо его бледнее, чем обычно, а губы сжаты, словно сдерживая какую-то грубую эмоцию.
- Ну, скажи что-нибудь, - просит Джон, чувствуя, как в нем нарастает паника.
- Здесь абсолютно не о чем говорить, - говорит Шерлок резко. Джон никогда не слышал более холодного тона.
- Не о чем говорить? Шерлок, я...
- Если это та часть, где ты признаешься мне в вечной любви, давай лучше ее пропустим.
- Но...
- Лучше всего будет перейти сразу к той, где ты оставляешь меня в покое.
- Шерлок, ради Бога, ты можешь хотя бы выслушать то, что я хочу тебе сказать?!
- Зачем? Это будет скучный заикающийся монолог, дословно вытащенный из любовного романа, а ты знаешь, как я ненавижу скуку.
- Но я думал...
Предполагалось, что все пойдет совсем по-другому. Но тоненький голос из глубин его подсознания говорит: «Ты думаешь, был какой-то другой путь, по которому все это могло пойти? Что Шерлок Холмс, социопат, великолепный, но хрупкий гений, обмирал бы в твоих объятиях и позволял бы пить его дыхание поцелуями? Ну правда, Джон...»
- Что ты думал? - Шерлок обходит вокруг него, отбросив пипетку на стол с силой, выбившей из нее несколько капель жидкости. Они попадают на стол и булькают. - Что мы влюбимся друг в друга? У тебя вообще мозг есть?
- Шерлок...
- Не надо, Джон, это жалко. Если ты больше не собираешься быть мне полезным, ты можешь идти, - Шерлок уже теряет интерес к спору, вытаскивает из кучи какой-то устращающий на вид металлический инструмент и начинает им тыкать в булькающий участок стола.
- Что?
- Это просто, Джон. Выйди. Уйди отсюда. Мне неважно, куда.
Джон стоит там еще несколько секунд, затем кивает.
- Я бы... Ну, ты бы хоть сказал что-нибудь, прояснил бы, черт возьми, ситуацию...
- Если бы ты не был так мучительно туп, тебе бы уже все было кристально ясно.
Дверь — это хорошая идея. А то что-нибудь резко взорвется, и это, скорее всего, будет его терпение. Он прихрамывая идет к двери, (и почему нога вдруг снова болит?), хватается за нее обеими руками.
- Я бы умер за тебя, - шепчет он и, пошатываясь, выходит вон, пока не случилось еще что-нибудь.
Всё шло так хорошо.
Шерлок слышит, как внизу хлопнула дверь, ипродолжает тыкать в смесь еще около полуминуты, пока она не превращается в суп из кислоты, меламина и фанеры, неподходящий даже для того, чтобы выкинуть ее в раковину, что уж говорить об эксперименте.
Почему людям надо все портить? Как будто он не выразился достаточно ясно еще при первой встрече. «Не по моей части» и «польщен твоим интересом, но...» - вроде бы смысл довольно понятен. Он не подразумевал подтекста, потому что для него все было просто текстом в голове, который стремился отметить важные факты и занять место в его мыслях.
Конечно, он знал, что Джон... что-то к нему чувствовал. Эта тайна была скрыта не лучше тех, которые Шерлок уже разгадывал, но он был сильно удивлен, что Джон выключил свое рациональное мышление настолько, что даже поцеловал его.
Джон его поцеловал! Из всех самых идиотских вещей, которые он мог сотворить, эта была на первом месте. Они оба чуть не погибли, их чуть не разметало на миллион кусочков из-за того, что один сумасшедший гений подозревал, что у Шерлока есть сердце, как и у любого другого человека. И вдруг Джон решает, что это правда, и собирается испытать свою удачу, «сделав шаг вперед» (Шерлок слышал, что это так называется). Даже если бы он и ответил взаимностью на эти мерзкие чувства, это был бы верный путь к тому, чтобы в ближайшем будущем одного из них или обоих убили.
Шерлок в такой ярости, что у него трясутся руки. Он с металлическим звоном роняет скальпель и складывает перед собой пальцы домиком. Конечно, такое случалось и раньше. Вдруг оказывалось, что он живет с кем-то в одной квартире или спит на полу, или в холле, и он оставался собой, гениальным, но несносным (он знал это, но любезности были полной и абсолютной тратой времени), но почему-то, рано или поздно, они все решали, что он хочет сходить на свидание, или начать отношения, или влюбиться. Как будто в голове у людей что-то перещелкивало.
От некоторых из них он сбегал, пусть и не очень красиво. Кого-то он отправлял к партнерам, которые, несомненно, были идеальными жилетками для впитывания их нудных слез. Противоречия в отношениях с другими он холодно и расчетливо вскрывал с помощью своего гения, за что получил несколько пощечин и довольно неприятных ссор на людях.
Шерлок сомневался, что хоть какая-то из этих стратегий сработает с Джоном.
Армейский самоконтроль. Дисциплина. Сдержанность. Иногда ему хотелось, чтобы Джон действовал, как солдат, а не пытался быть нормальным гражданским с ежедневной работой. С солдатами легче иметь дело, они всегда ближе к машинам и дальше от неприятного эмоционального желе. Шерлоку нравились машины. Они не лезут с поцелуями, пока ты проводишь важные эксперименты, и не влюбляются в тебя по разным неверным причинам (но впрочем, существуют ли верные причины для влюбленности?)) Машины, наука и правила — единственные вещи, на которые можно положиться.
Шерлок прижимается лбом к стеклу, уставившись на улицу, словно за углом можно увидеть ответ.
Нет, он не ждет Джона. Ему все равно, вернется тот или нет. На самом деле, лучше бы не возвращался. Тогда можно будет есть, когда захочется (никогда), спать, когда захочется (тоже никогда), спокойно стрелять в стену, проводить эксперименты где угодно и продолжать быть лучшим (и единственным) консультирующим детективом на свете.
Конечно, это было бы лучше.
И он мог бы вернуться к игре с Мориарти, и не нужно было бы заботиться об остальных глупых мартышках, окружавших его. Это была бы просто игра, запутанная такая игра, шахматы вслепую в восемнадцати измерениях, и он наслаждался бы ей.
У него больше некого было бы брать в заложники.
Но дело не в этом.
Он имел право на эту миллисекунду страха, ведь так? Когда Джон вышел тогда, и что-то оборвалось внутри, это было нормально. Оправданно. Он тут же понял про бомбу, вот почему это было как удар в живот — опасность погибнуть. Совершенно нормальная реакция. Не потому, что они друзья или что-то еще.
Мама всегда так настаивала, чтоб он дружил с кем-то в детстве. «Шерлок, ты должен научиться играть с другими детьми. Шерлок, кого из твоих друзей мы позовем на твой день рождения? Шерлок, учительница говорит, что ты снова ни с кем не разговариваешь».
А Майкрофт продолжает это и теперь, когда мама уже умыла руки и приняла тот факт, что ее младший сын — одиночка. Приглашения на вечеринки, ужины, балы... это было просто наводнение, даже не было времени подтвердить их, прежде чем отказаться и вернуться к работе с образцами ржавой стали.
Лоб уже замерз, когда Шерлок наконец отдирает себя от окна и равнодушно перемещается к дивану, падает на него и слышит, как скрипят пружины. Образ, туманный и неясный, все еще стоит у него перед глазами, выключая зрительные рецепторы его сознания, чтобы переключить энергию на размышления.
«Можно ли выгнать Джона?» - думает Шерлок. Он не уверен, есть ли законный способ, но крепким нервам доктора точно должен быть предел. Шерлок мог бы превратить его жизнь в ад, чтобы вынудить его переехать.
А потом — пустая квартира.
Потом — один на месте преступления.
Есть ли вещи, которые можно забыть? Замести под коврик и никогда о них не говорить? Шерлок пережил много несчастий, и не было ничего, что нельзя бы было исправить, просто удалив их из памяти.
Он стирает ощущение губ Джона на своих губах.
Вот так.
@темы: переводы